Уродка: и аз воздам - Геннадий Петрович Авласенко
И всё же я выбрала именно оружейку. Алекс может и подождать, а вот раненая крыса нет. Умереть может от потери крови, если ранение тяжёлое. А если лёгкое – вполне способна тогда просто улизнуть через тот потайной ход, о наличии которого я ещё вчера даже и не подозревала…
Да и сейчас не знала точно, где же он всё-таки расположен…
Когда я вошла в оружейную комнату, то не сразу заметила крысу. Забившись в самый дальний угол, она сидела там, скорчившись… а вокруг была кровь, много крови… Я даже не думала, что из одной крысы её может столько натечь.
И, тем не менее, крыса была ещё жива…
Заметив меня, она медленно подняла голову, и некоторое время молча в меня всматривалась.
– Твой добивать меня пришёл сейчас? – прохрипела крыса, давясь собственной кровью, всё ещё продолжавшей сочиться изо рта тонкой прерывистой струйкой. – Давай тогда, зачем время зря тянешь ты?!
– С этим всегда успею! – сказала я, внимательно оглядываясь по сторонам. – Не стоит торопиться.
Да, надо отдать должное крысам, они времени зря не теряли.
Фальшивую мою стенку с развешенной на ней бутафорией распознали сразу… правда, имеющуюся за ней стальную дверь, ведущую в подземелье, открыть так и не сумели. Или, что наиболее вероятно, просто не успели пока…
– Не стоит торопиться, – повторила я, подходя к крысе чуть поближе. – Тем более, что несколько вопросов у меня к тебе имеется…
– Почему твой решить, что я отвечать тебе буду? – прохрипела крыса. – Тебе всё рано не помешать наш великий триумф сегодня свершиться! Замедлить чуть – может быть, но помешать чтобы совсем – нет!
– И что это за триумф такой?
Мне и в самом деле интересно стало. И тревожно весьма.
Сначала Уигуин, а потом и эта умирающая крыса, сообщали мне о будущем великом крысином триумфе, как о почти свершившимся факте. И так уверенно, главное…
Они что, надеются на массовое использование оружия древних в решающей битве с жителями посёлка и резервации?
Но ведь в таком случае Уигуин все крысиные силы бросила бы на то, чтобы как можно скорее до оружия этого добраться. Так нет же, оставила тут всего нескольких крыс: ковыряйтесь, мол… пробуйте…
Но если не оружие древних – главный крысиный козырь, тогда что?
И в это время умирающая крыса заговорила. Даже не заговорила, выкрикивать принялась слабым срывающимся голосом, более напоминающем свист.
– Ты глупая есть весьма! – свистела крыса, с ненавистью на меня взирая. – Ты думать, что обмануть Уигуин смогла, когда в живых остаться сейчас? Это она тебя обмануть и использовать раньше ещё, когда Уигрион убрать нужно было!
Пропищав это, крыса замолчала, словно собираясь с силами, а я, хоть не сразу, но сообразила, что Уигрион – это и есть та толстая крыса в красной накидке, с властью которой Уигуин (с моей помощью, разумеется) сумела так эффективно покончить совсем недавно.
Объясняя мне всё это тем, что толстая предводительница лекарек уже в ближайшем будущем кровопролитную войну крыс с людьми развязать хочет.
А теперь почему-то сама этим же и занялась!
Или…
Додумать до конца самую последнюю мысль я так и не успела. Умирающая крыса у стены её для меня раньше озвучила.
– Уигрион трусливой весьма быть! – запищала далее крыса, уже содрогаясь в предсмертных конвульсиях. – Всячески набеги крысиный ограничивать пытаться, строгий запрет на духовой оружие с ядовитый шип для простых крыс наложен ею был. Она даже мирный договор с человек планировать заключать… но вот не успеть чуть, до смерть свой заслуженный…
Глава 12
Господин старший инспектор
Время шло, а инспектор продолжал всё так же, молча и совершенно неподвижно, восседать за письменным столом. И пустым невидящим взором всматриваться в деревянную, потемневшую от невзгод и времени его поверхность.
И голова тоже была совершенно пустая: ни мыслей, ни желаний. Даже то утреннее желание: как можно скорее дождаться вечера и тогда вновь напиться до беспамятства, до полнейшего, можно сказать, отрубона… даже единственное желание это непонятным каким-то образом тоже исчезло. Единственное, чего жаждал сейчас инспектор – это скорейшего возвращения из резервации посланного туда следственного отряда, который был, скорее, небольшой карательной экспедицией, а никаким не органом следствия….
Было бы просто здорово, если бы стражники сумели всё ж отыскать там подлую эту тварь! Отыскать, схватить, сюда потом доставить. Желательно: не особо помятой и в полном, так сказать, умственном здравии…
Но ведь могут и не отыскать…
О такой возможности инспектору не хотелось и думать. Ну, схватят они мужа этой бывшей служанки (если у неё имеется таковой)… ну, детей её тоже задержат… потом ещё родителей, родичей самых ближайших…
Ну, доставят их потом всех огулом сюда, в посёлок…
А что дальше?
Допросы с обязательными пытками, с целью выяснить хоть что-либо?
А если они и в самом деле ничего о ней сейчас не ведают? Ведь, ежели не свихнулась эта тварь окончательно (что вовсе не исключено!), понимала ведь: именно в резервации её в первую очередь и станут разыскивать!
В очередной раз нащупав под крышкой стола шнурок с деревянным шариком на конце, инспектор нетерпеливо за него дёрнул.
И тотчас же в кабинет вбежал секретарь, почтительно останавливаясь у самой двери.
– Не вернулись ещё?
– Никак нет, господин старший инспектор!
Голос секретаря прозвучал почти виновато, хоть в том, что посланные в резервацию стражники, всё ещё не вернулись, его вины не было никакой.
– Как только вернутся – сразу же мне доложить!
– Слушаюсь, господин старший инспектор.
Секретарь почтительно поклонился и, повернувшись, собрался, было, покинуть кабинет, но…
В это самое время дверь распахнулась настежь и в кабинет, оттолкнув загородившего ему дорогу секретаря, вбежал заместитель коменданта резервации. Впрочем, инспектор не сразу его узнал.
– Корнелиус? – произнёс он, скорее удивлённо, нежели встревожено. – Что произошло?
Щёгольской и всегда безукоризненно выглядевший белый мундир первого заместителя коменданта теперь не выглядел ни белыми, ни, тем более, щегольским. Местами он был изодран, местами покрыт пятнами сажи и копоти… впрочем, те же сажа и копоть сплошь покрывали руки Корнелиуса, а на голове имелось ещё и несколько свежих ран, к счастью, довольно неглубоких и уже почти запекшихся.
– Уроды взбунтовались! – тяжело и прерывисто дыша, проговорил Корнелиус, подходя вплотную к столу. – Комендант убит, те, кого ты послал, тоже все до единого уничтожены. Комендатуру подожгли, сучьи дети… не знаю, каким чудом мне оттуда вырваться удалось…
– Что?!
Опрокидывая кресло, инспектор вскочил из-за стола.
– Ну, это им даром не пройдёт! Секретарь!
– Слушаю, господин старший инспектор! – пискнул
